Там - Страница 86

– А потом… Да, это произошло как раз в день моего рождения… Мне в тот день исполнилось девяносто два года, – старик горько усмехнулся. – В том году нам всем исполнилось девяносто два. И это был предел… Теперь я, наверное, самый старый человек в Городе…

– Сколько же вам лет, уважаемый? – не смог удержаться от вопроса Блум.

– Девяносто шесть, – печально взглянул на Блума старик. – Я уже на четыре года пережил всех своих ровесников…

– Всех? – удивленный уверенностью, с какой произнес последнюю фразу Газим, переспросил Блум.

– Всех, – с неменьшей уверенностью, чем в первый раз, повторил старик. – Остальных поглотил Разлом.

Сказав это, он устало прикрыл глаз морщинистыми веками.

– Что такое Разлом? – Блум положил руку Газиму на плечо и легонько тряхнул его. – О чем вы говорите?

– Что? – открыв глаза, испуганно посмотрел на Блума старик. – Кто ты?

Нескольких секунд, проведенных не то во сне, не то в забытье, оказалось достаточно для того, чтобы он напрочь забыл о своем собеседнике.

– Я… – Блум вспомнил, как его называл старик. – Я – Идущий. Мы говорили о Разломе.

– Да! – по-детски радостно заулыбался Газим. – Идущий!.. Я все же дождался тебя!.. Признаться, я не слишком-то верил Стимону, когда он уверял меня, что ты обязательно придешь… Но, все же, я ждал… А что мне ещё оставалось делать?.. Только ждать…

– Стимон назвал вам мое имя? – спросил Блум, хотя и понимал всю абсурдность этого вопроса.

– Нет, – едва заметно качнул головой старик. – Он просто сказал: «Жди, и однажды ты увидишь человека, идущего по улице. И тогда ты передашь ему то, о чем я тебя прошу. Он сам все поймет»… Да… Так он и сказал… Он знал, что ты обязательно придешь…

– А что случилось с самим Стимоном?

– Он остался… Разлом поглотил его так же, как и всех остальных…

– Что такое Разлом? – Блум повторил вопрос, который уже был однажды задан.

– Я не знаю, – беспомощно развел руками старик. – И даже Стимон этого не знал… Он только сумел предсказать, когда это случится…

– Ты сказал, что Разлом поглотил Стимона…

– Да… Его… и всех остальных… К тому времени на Девяносто второй улице оставалось уже не так много жителей…

– И все, кто остались, исчезли в Разломе?

–Да… Все…

– А остальные?.. Те, кто не остались?

– Остальные… – уголки губ старика с прилипшими к ним пузырьками слюны опустились вниз. Да и сам он весь как-то сразу вдруг поник, словно марионетка, оставленная кукловодом без внимания. – Как ты думаешь, – обратился он к Блуму с вопросом. – Многие ли в Городе доживают до девяноста двух лет?

Блум сосредточенно наморщил лоб.

92-я улица… 92 года… Существовала ли здесь какая-то связь?.. Или же просто случайное совпадение? Статистикой продолжительности жизни жителей Города Блум никогда не интересовался. А вот что касается 92-й улицы…

Блум достал из кармана план Города и расстелил его на траве.

92-я улица, которая, по логике вещей, должна быть последней… Однако на плане она пересекает Город едва ли не в самом его начале… Хотя все в этом Городе носит условный, а, значит, нереальный характер…

– У тебя тоже есть такой…

– Что? – поднял на старика непонимающий взгляд Блум.

– План, – старик взглядом указал на лист целлулоида, прижатый рукой Блума к траве. – Когда Стимон сказал мне, что пора уходить, он велел распечатать и взять с собой план Города…

Старик запустил руку далеко под отворот легкой курточки игриво-желтого цвета, которая, к тому же, была ему заметно велика, и, покопавшись где-то в глубине складок одежды, извлек сложенный в несколько раз лист.

– Вот, – не разворачивая, Газим протянул листок Блуму. – Стимон велел передать это тебе… Теперь я выполнил то, что обещал…

Морщинистые веки старика снова начали медленно, но неудержимо наползать на глаза.

Блум одной рукой схватил протянутый ему листок, а другой тряхнул старика за плечо.

– Подожди, Газим, ты ещё не все мне рассказал!

– Стимон сказал, что Идущий сам все поймет, – устало, почти без сил произнес старик.

– Что произошло на Девяносто второй улице?.. Что такое Разлом?.. Да, черт возьми, ответь же, наконец!..

Блум встряхнул легкое тело старика так, что голова Газима мотнулась из стороны в сторону. Но желаемого результата это не принесло. Губы старика едва заметно шевельнулись, но Блум не смог разобрать ни одно из произнесенных им слов.

Оставив Газима в покое, Блум с суетливой поспешностью развернул лист целлулоида, который тот ему дал, и замер в недоумении, глядя на план Города, в точности такой же, как и тот, что лежал рядом с ним на траве.

В чем же был секрет? Почему старик так переживал из-за этого листа целлулоида?

Блум наложил один лист на другой и, приподняв их, посмотрел на просвет. Все линии на обоих планах совпадали, до самой мельчайшей черточки, до последнего штриха. Да и как им было не совпасть, если оба плана были начерчены по единому образцу, хранящемуся в памяти инфора. Вся разница между ними заключалась лишь в том, что тот чертеж, который дал Блуму Газим, был выполнен четырьмя годами раньше.

Руки Блума безвольно опустились, и оба листа целлулоида снова оказались на траве.

Блум посмотрел на Газима.

Старик сидел, завалившись на бок, и только ствол дерева, к которому он прижимался спиной, не позволял ему совсем упасть. Голова Газима, свесившись на тонкой шее, покрытой обвисшими складками дряблой синеватой кожи, почти касалась щекой плеча. Глаза его были закрыты. К уголкам полуоткрытого рта прилипли пузырьки желтоватой слюны.